Кому в России мешает закон о домашнем насилии

Чем россиянам не нравится законопроект о профилактике семейно-бытового насилия? Об этом шла речь в информационном шоу «События. Итоги дня» на ОТВ.

Откуда бурная реакция

Игорь Мороков, уполномоченный по правам ребенка в Свердловской области: С одной стороны, сегодня ситуация с семейным насилием имеет тенденцию к росту. С другой стороны, наша общественность в последнее время очень активно пытается влиять на то, что происходит, на принятие законов, в том числе на законопроекты, касающихся семьи.

Анастасия Беренова, психолог, эксперт по детской безопасности: У меня ощущение, что всё-таки это страх потери контроля. Раньше в семье мужчина был главным, и точка. Сейчас, чтобы создать семью, нужно выстраивать отношения, учиться договариваться, строить так отношения, чтобы было комфортно всем членам семьи. На самом деле я не ожидала, что всё будет настолько параноидально, что дойдёт прямо до молебнов.

Нужен ли закон

Лариса Лазарева, основатель и руководитель общественной организации «Аистенок»: Принимать этот закон однозначно нужно, но надо его очень хорошо проработать, немного доработать, потому что я, как практик, не знаю его правоприменение.

К нам в основном идут женщины, и они, даже имея свои квартиры, не могут туда попасть, потому что мужчина преследует жертву. Пока судебный процесс будет идти, он может и приближаться к жертве, и выкрасть ребёнка, и всё прочее. Поэтому нужные кризисные центры, куда можно хотя бы временно поместить жертву насилия.

Игорь Мороков: Мне кажется, существующей нормативной базы достаточно, но применять её нужно, ориентируясь на ребёнка, на женщину и так далее, мне кажется, достаточно. Может быть, не хватает каких-то технических, организационных вопросов. Нужно, например, рассматривать ситуацию с приютами для женщин.

Что нужно изменить

Лариса Лазарева: Отдельно в административном и уголовном праве есть всё, что касается побоев, но нет правоприменения. Правоохранители однозначно не дорабатывают: в крайнем случае женщина обращается, чтобы сняли побои, иногда у неё не принимают заявление, потому что это дела семьи. То же самое говорят оппоненты этого закона: что это будет вторжение в семью.

Анастасия Беренова: Я думаю, что закон детально доработают и более чётко пропишут психологическое насилие, потому что сейчас это очень размыто. Психологическое насилие – это не просто конфликт мужа и жены, а конкретно давление, преследование, непроизвольная агрессия, гнев, шантаж, клевета. Это то, что действительно очень страшно влияет на психику. Чтобы это определить, нужна очень тонкая, прямо ювелирная психологическая экспертиза.

Опасен ли закон

Лично я не боюсь, что институт семьи будет поколеблен из-за закона. Если институт семьи, в котором всё держится на финансовой зависимости, развалится, то и хорошо. Пусть будет новый институт, где люди действительно живут друг с другом, потому что хотят этого, потому что им комфортно друг с другом. А не потому, что страшно уйти.

Не думаю, что этот закон как-то изменит степень вмешательства в семейные дела. Ситуация перевернётся: если раньше изымали из семьи тех, кто пострадал, то сейчас будут изымать тех, кто виноват или якобы виноват. С этой точки зрения поменяли шило на мыло, но главное – чтобы это работало. С другой стороны, всегда лучше, когда жертва остается в своих условиях. Это менее травматично, чем если пострадавшая сторона ещё и теряет какие-то жизненные условия.

Как снизить уровень насилия

Лариса Лазарева: Обязательно должна быть квалификация специалистов на всех уровнях. Субъекты профилактики должны понимать, что такое трудная жизненная ситуация, что такое психологическое насилие. У нас иногда даже молодые специалисты из Следственного комитета и полиции сами не могут сами разграничить эти понятия.

Анастасия Беренова: Кроме кризисных центров и квалификации нужна постоянная пропаганда нормального отношения, обучение нормальному общению без насилия, без физической силы. Нужно показывать, как можно жить по-другому.